Американские психиатры выяснили, чем полезна депрессия, сообщает в The
New York Times Джонах Лерер, автор книги "Как мы принимаем решения".
Научную базу под необходимость страданий подвел в свое время Дарвин, сам
подверженный депрессиям.
"Боль или страдания любого рода, если
они длятся долго, вызывают депрессию и ослабляют деятельную силу, но
они хорошо приспособлены для того, чтобы живое существо защищалось от
любой крупной или внезапной беды", - объяснял Дарвин в автобиографии.
Иногда именно угнетенное состояние заставляет животное выбрать
наиболее благоприятный образ действий, писал ученый.
"Загадка
депрессии не в том, что она существует: ум, как и плоть, не защищен от
поломок. Истинным парадоксом депрессии давно считается ее широкая
распространенность", - пишет автор. Если шизофренией страдает менее 1%
населения, то депрессивные состояния испытывают около 7%. "Устойчивость
этого синдрома и тот факт, что он, по-видимому, передавался по
наследству, бросили серьезный вызов новой эволюционной теории
Дарвина", - пишет автор. Неясно, почему эволюция допускает
наследование болезни, которая мешает продолжению рода.
Но
есть и альтернативный взгляд на депрессию: что если она выполняет тайную
полезную функцию и попытки лечить ее средствами медицины только
усугубляют ситуацию? "Точно жар, помогающий иммунной системе побороть
инфекцию, депрессия, возможно, является неприятной защитной реакцией
на болезнь", - предполагает автор.
Психиатр из Вирджинского
университета Энди Томпсон интересуется эволюционной психологией,
которая пытается объяснить особенности человеческого сознания через
историческую эволюцию головного мозга. Томпсон занялся изучением
эволюционных корней депрессии вместе с Полом Эндрюзом,
психологом-эволюционистом из Вирджинского университета Содружества.
Пусковым механизмом депрессии является мыслительный процесс, именуемый
"руминацией", - это навязчивые размышления, "пережевывание" одних и
тех же мыслей (термин образован от латинского rūmināre - "жевать
жвачку", о скоте). "В последние десятилетия психиатрия считает
руминацию опасной привычкой: она заставляет людей зацикливаться на их
недостатках и проблемах, так что хандра затягивается", - пишет автор.
Как полагает психолог Сьюзен Нолен-Хексема, люди, склонные к
руминации, чаще заболевают депрессией и болезненнее реагируют на стресс.
Руминация подавляет и умственные способности: в состоянии депрессии у
человека ухудшается память и т.п. Все это навело ученых на вывод, что
руминация - напрасная трата умственной энергии.
Однако
Эндрюз и Томпсон, исходя из эволюционного подхода, предположили, что
руминация выполняет какую-то полезную функцию. Руминация часто является
реакцией на конкретный удар по психике: например, смерть близкого
человека или увольнение с работы. В этом случае размышления помогают
подготовиться к новому образу жизни или извлечь уроки из ошибок.
Собственно, у радикальной мысли Эндрюза и Томпсона - гипотезы, что
депрессивное расстройство в итоге идет на пользу сознанию, - есть
долгая история, замечает автор. Еще Аристотель писал, что все люди,
достигшие совершенства в философии, поэзии, искусстве и политике, были
склонны к меланхолии, а некоторые даже страдали ею как болезнью. Это
мнение возродилось в эпоху Ренессанса, а Китс уподоблял "мир страданий
и бед" школе, которая воспитывает ум, претворяя его в душу.
Основные симптомы депрессии - неспособность испытывать удовольствие,
потеря интереса к еде, сексу и общению - имеют конструктивный побочный
эффект: не дают отвлечься от животрепещущей проблемы, заключили
Эндрюз и Томпсон. И действительно, при депрессии активизируется
деятельность головного мозга в отделе, отвечающем за концентрацию
внимания, причем чем сильнее депрессия, тем активнее отдел. Работа
этого отдела также стимулирует аналитическое мышление.
На
взгляд Эндрюза и Томпсона, депрессия - это способ подстегнуть наши
слабые аналитические способности, облегчить сосредоточение на сложной
дилемме. Если бы депрессии не существовало, мы вряд ли находили бы
выход из сложных ситуаций. "Мудрость дается недешево, а платят за нее
страданиями", - замечает автор статьи. Например, одному своему
пациенту с депрессией, молодому преподавателю, Томпсон посоветовал
проанализировать его проблемы на работе и принять конкретное решение -
уволиться или остаться. Они вместе тщательно проанализировали
ситуацию, и, как только решение было принято, преподаватель пошел на
поправку.
Публикация статьи Эндрюза и Томпсона в журнале
Psychological Review в 2009 году расколола психиатрическое сообщество:
одни приветствовали их идею как первый шаг к переосмыслению
депрессии, другие сочли безрассудным теоретизированием. Так, психиатр
Питер Крамер из университета Брауна ратует за применение
антидепрессантов и заявляет, что романтизирование депрессии - нечто типа
идеализации чахотки в конце XIX века. По мнению Крамера, Эндрюз и
Томсон игнорируют виды депрессии, которые не вписываются в их
эволюционную теорию: хроническую депрессию, постинсультную и т.п.
Между здоровой реакцией на стресс и реакцией больного депрессией есть
очевидная разница, подчеркивает Крамер. "Люди, страдающие тяжелой
депрессией, часто запускают свой внешний вид, не моются, иногда даже
не пользуются туалетом. Они плохо заботятся о детях", - заметил
антрополог Эд Хейген, отметив, что цена такого деструктивного поведения
слишком высока, чтобы объяснять "перерывом на размышление".
"Собственно, гипотеза аналитической руминации - всего лишь самая
недавняя попытка объяснить распространенность депрессии", - пишет
автор. Так, одна теория гласит, что депрессия - это крик о помощи,
способ добиться, чтобы близкие пришли к тебе на выручку. Есть
гипотеза, что депрессия - "знак поражения", обеспечивающий
самосохранение: после утраты социального статуса человек слишком
хандрит, чтобы мстить. Существует и "депрессивный реализм": если верить
некоторым исследованиям, депрессивные люди более правдиво оценивают
реальность и точнее предсказывают дальнейший ход событий. Но ни одно
из этих объяснений не является универсальным.
В ответ на
критику Эндрюз и Томпсон признают, что депрессия - всеобъемлющий
термин, за которым скрывается целый спектр симптомов, и гипотеза
аналитической руминации действительно применима лишь к пациентам,
реагирующим на источник острого стресса. "Проблема в другом, -
замечает Томпсон. - В нашем обществе депрессия стала восприниматься
как то, чего в любом случае следует избегать, а если уж она началась -
снимать ее медикаментами. Мы так стремились снять с депрессии клеймо
позора, что заклеймили печаль".
В последние годы Томсон
старается реже прописывать пациентам антидепрессанты. Он ссылается на
опыт женщины, которая сама попросила его снизить дозу.
"Антидепрессанты мне отлично помогают - я чувствую себя гораздо лучше.
Но я как жила с тем же мерзавцем и алкоголиком, так и живу - просто
теперь он кажется мне вполне сносным", - пояснила она.
Недавние исследования демонстрируют, что антидепрессанты не приносят
особой пользы - по крайней мере, при умеренной депрессии. Те, кого
лечат "химией", после курса лечения в среднем вдвое чаще заболевают
вновь по сравнению с теми, кто прошел курс когнитивной психотерапии в
форме бесед. "Фактически лекарства мешают выздоровлению: они уводят
пациентов от решения их проблем. Приходится держать их на
антидепрессантах вечно", - отмечает Томпсон. Он описывает одного
пациента - студента, который испытывал сильный стресс из-за развода
родителей. Вдобавок отец требовал, чтобы сын шел учиться в
аспирантуру. "Поскольку в его семье уже есть случаи депрессии,
стандартное лечение - немедленное назначение антидепрессантов", -
заметил Томпсон. Раньше он и сам назначил бы лекарства, но теперь
предложил студенту помощь в решении психологических проблем.
Гипотеза Эндрюза и Томпсона вписывается в общие тенденции в науке -
попытки переосмыслить взгляд на неприятные переживания и состояния. В
последнее время считалось, что негативных мыслей и чувств следует
избегать: так, школа позитивной психологии подводит научную базу под
идею, что человек создан для счастья. "Однако новейшие исследования
негативных настроений наводят на мысль, что печаль имеет свои плюсы и
даже самые неприятные переживания несут важную функцию", - говорится в
статье. Австралийский психолог Джо Форгас экспериментально доказал,
что люди, настроенные негативно, в сложных ситуациях принимают более
разумные решения. Люди в меланхоличном настроении точнее оценивают
правдивость слухов, отчетливее вспоминают прошлое и намного реже судят
о незнакомых людях по стереотипным критериям. Один из своих
экспериментов Форгас провел в магазине - просил покупателей вспомнить
безделушки, расставленные у кассы. Оказалось, что в серые дождливые
дни и под мрачную музыку память работала лучше, чем в солнечную погоду
под залихватские мелодии.
Возможно, это объясняет и
удивительную корреляцию между творчеством и депрессивными
расстройствами. Нейрофизиолог Нэнси Андреасен нашла формальные
симптомы депрессии у 80% из 30 литераторов, обучающихся в знаменитой
школе литературного мастерства в Айове. К сходному выводу пришел Кей
Редфилд Джемисон на основе биографий британских ученых и художников:
успешные представители творческих профессий страдают серьезной
депрессией в 8 раз чаще, чем в среднем по статистике. Андреасен
объясняет это тем, что упорство - одна из важнейших черт творца, а
депрессия способствует концентрации на главной мысли. Еще один симптом
депрессии - самоедство - тоже имеет положительные стороны, утверждает
автор. Как обнаружил Форгас, люди в печальном настроении пишут более
ясным и убедительным стилем, так как более критично относятся к
работе.
Эндрюз провел эксперимент - дал 115 студентам тест на
абстрактное мышление. До и после выполнения задания студентов
проверили на уровень "депрессивного аффекта". Во-первых, оказалось,
что у тех, кто до теста не испытывал депрессии, после выполнения
заданий депрессивность выросла: следовательно, уже само столкновение
со сложной задачей заставляет сосредоточиться и навевает печаль. "Итак,
депрессивное расстройство - крайнее проявление обычного процесса
мышления", - замечает автор. Во-вторых, подопытные в депрессивном
настроении показали наилучшие результаты, по крайней мере, когда им
удавалось отвлечься от переживаний. "Очевидно, что в состоянии
депрессивного аффекта голова работает лучше", - заключил Эндрюз.
Сложность в том, чтобы заставить людей смириться с горькой микстурой
отчаяния. "Даже если боль полезна, стремление избежать боли остается
сильнейшим инстинктом", - подытоживает автор.
